Что-то вспомнился одноклассник Димасик. Дело было в далеком две тыщи лохматом году, и так случилось, что мы с Димасиком напару остались дежурными по классу. Хотя, в нашем лицее сие не практиковалось, не помню уж что послужило причиной нашеих лицейских бдений после пар. Не суть.

Сидели мы на нашей первой парте перед доской, и болтали ногами. Димасик жалился, что Маша, одноклассница, изрядно малахольная девица, не отвечает на пылкие чуйства незадачливого ловеласа. И плевать, что у Марии есть любовь всей ее жизни буквально с садиковских горшков, и она вполне себе счастлива с, не менее, малахольным Евгением. Детсадиковская первая любофф этот оооочень сурьезно.

И внезапно, Дима начал рассказывать как он незатейливо пытался самоустраницца из этого бренного мира.

Решено — сделано. Димитрий прикупил по случаю в аптеке по старому врачебному рецепту, пару лет как преставившейся бабули, лекарств от гипертонии. И съел их с большим аппетитом. Результат вкусного и питательного обеда не мог предсказать никто. Димасика просто начало выворачивать на изнанку. Он нежно обнимал белого фаянсового друга до прихода своей маман, которая и вызвала болезному скорую, где сердобольные эскулапы спасли страдальца. 

Но на этом он не остановился. Порезать вены — вот какая гениальная идея пришла в разбереженый чуйствами мозг мученика Димитрия. Он залег в ванну аки тощеватый тюлень, порезал бритвой запястье этак миллиметров на 5, на сколько успел. При виде первой, алой как летняя заря крови, Дима потерял сознание. 

— Дима, как же ты не утонул?! — задала я вопрос в лоб.

— А у меня пробки для ванной нет я слив пяткой закрывал, пятка сосользнула, когда я отключился, и вся вода, фьююить, и вытекла.

Третьей попыткой стало повешенение. Долго, по библиотечной книжке Морского Государственного Университета, Дима изучал морские узлы. Соорудил себе знатную петлю, после недельных тренировок, приступил к осуществлению задуманного. Ничего более подходящего, чем люстра в хозяйстве не нашлось, поэтому, не долго думая, она закрепил хитрую веревочную конструкцию на ней. Но хрустальный пережиток совкового универбыта не выдержал сурьезных весовых нагрузок, и в лучих традиция мультиков «Том и Джерри», с тихим перезвоном оторвался от потолка, потянув за собой немудреную проводку вплоть до выключателя. Со всеми положенными спецэффектами в виде отлетающих мелких гвоздиков. Димитрий благополучной епнулся на пол, люстра на мгновение позже приземлилась следом.

Как востанавливался урон хозяйству, рассказчик, почему-то умолчал, но и на этом пылкий юношеский мозг не оставил попыток найти идеальный способ покинуть клятую землю.

Оставался последний, по его разумению, доступный способ. Выпрыгнуть из окна. Надо заметить, что Димасик жил на высоком этаже, в типовой панельной 9 этажке — корабле. На цельном третьем. Но плохо проведенная аналитическая работа, не дала в полной мере насладиться юному суициднику парением в прозрачном осеннем воздухе Владивостока. Под окнами оказались дюже колючие, и на редкость прочные кусты. В которые и приземлился школяр. Как результат, поцарапаны, но все еще очень живой вьюноша в сердцах пнул камень, валявшийся неподалеку, и сломал мизинец. Ну хоть что-то!

Пы.Сы. встретив Димасика уже после окончания университета, и поболтав с ним пяток минут удостоверилась, что он все еще жив, и о чуйствах к Марии ветренный юноша и не вспомнает. Выучился на филолуха русского языка, преподает в школе. Не знаю, уж, как он это осуществлял, но заикался он страшенно. Разобрать что он говорит, было практически не возможно. Всю животрепещащую историю он рассказывал мне почти 2 часа!(=